Притчи Мартина Бубера и гештальт-терапия.

Немного предисловия. Почему вдруг Мартин Бубер и гештальт? Несколько лет назад, будучи гештальт-терапевтом, я разочаровалась в психотерапии. Я часто задавала себе вопрос: «Что такое гештальт, зачем он мне нужен?» Меня раздражали одни и те же вопросы «Что ты чувствуешь? Что с тобой? Чего ты хочешь?» Мне они казались высосанными из пальца. Мне претила работа с «горячим» стулом. Мне казалось, что все клиенты одинаковые, и у всех одни и те же проблемы… И вообще, для меня гештальт это был всего лишь метод, техники, ничего общего не имеющие с жизнью. И так получилось, что в это же время у меня были трудности в семье, связанные с увлечением моего мужа еврейской традицией. Муж стал молиться, ходить в синагогу, в общем, становился верующим евреем. Я очень переживала, мне казалось, что наша семья рушится… Я хотела найти для себя опору и в семье, и в гештальте, хотелось сохранить и то, и другое. И в это время я случайно встречаю книгу Мартина Бубера «Путь человека согласно учению хасидизма» и понимаю, что не зря она попалась мне на глаза именно сейчас, когда мой муж становится хасидом, а Мартин Бубер мне встречался в учебнике по гештальт-терапии. Благодаря этой книге или притчам, которые в ней описаны, мне удалось понять своего мужа, принять его путь в жизни (притча «Особый путь»), понять что-то важное про себя (притча «Начни с себя»), но главное – удалось все совместить с гештальтом или понять, откуда у гештальта «ноги растут». Или, иначе говоря, у «моего» гештальта, который «витал в облаках», появилась опора, и он прочно встал на землю. Я вдруг поняла смысл того, что я делаю в гештальте, смысл своей работы с клиентами. Гештальт приобрел для меня ценность не только как метод, но и как способ жизни.

С другой стороны, я активно стала использовать хасидские притчи в работе с клиентами. Эти две стороны полезности для меня притч я хочу осветить в своей работе.

Сначала о Мартине Бубере. Мартин Бубер – известный еврейский философ (1878-1965). Книга «Я и Ты» сделала его знаменитым. С точки зрения Бубера у каждого человека есть свой, особый путь движения к Богу. Но этот путь обязательно должна совершать целостная личность. Человек совершает не только добрые, но и злые поступки. Целостность личности есть главная идея Бубера в толковании хасидизма.  Бубер всю жизнь собирал и пересказывал хасидские предания, считая это занятие, о котором многие могут подумать, что это простая прихоть или увлечение, исключительно важным делом. В этих незатейливых рассказах он нашел чувство непосредственной веры и подлинный Диалог, о котором писал во всех своих произведениях. Человек, вступающий в диалог с другим человеком, отношения «Я – Ты», поступки, совершаемые целостно, собранно и целенаправленно, – таковы основные идеи, выявленные Бубером в процессе интерпретации хасидизма и положенные им в основу учения о «пути человека».

Несколько слов – что такое хасидизм. Хасидизм (от др.-евр.: хасид – благочестивый) – религиозно-мистическое течение в иудаизме, возникшее в первой половине 18-го века. Для хасидизма характерны мистицизм, религиозная экзальтация, почитание цадиков (праведников). Хасидские предания – это незамысловатые истории «простецов» из еврейских местечек Галиции и Волыни, это книга о важном, но забытом. Рассказывание легенд о цадиках – неотъемлемая часть хасидского образа жизни, такая же, как визиты к наставнику и постоянная восторженная радость от соблюдения заповедей. Хасидские предания чрезвычайно кратки, но очень динамичны.  В своей книге «Путь человека согласно учению хасидизма» Мартин Бубер растолковывает  шесть хасидских преданий, показывающих человеку, как жить. В этом толковании мы находим много общего с теорией гештальт-терапии.

Первая притча называется «Отчет перед самим собой»:

«Рабби Шнеур-Залман сидел в петербургской тюрьме в ожидании суда и следствия, ибо один из предводителей митнагдим донес русскому правительству о его принципах и образе жизни. Однажды в камеру вошел шеф жандармов. Величественный и спокойный вид раввина, настолько погруженного в свои мысли, что он не сразу заметил посетителя, открыл этому наблюдательному человеку, какой необыкновенный узник оказался под его властью. Между ними завязалась беседа, и шеф жандармов попросил объяснить ему некоторые вопросы, возникшие у него при чтении Святого писания. «Как следует понимать,- спросил он, - что вездесущий Господь говорит Адаму: «Где ты?» - «Верите ли вы, что Священное писание вечно и справедливо для любой эпохи, любого поколения и любого человека?» - «Верю» - проговорил посетитель. «А если так, - промолвил раввин, - значит должны поверить и в то, что в любой момент Господь взывает к человеку: «Какой точки достиг ты в своем мире? Много лет и дней, что отмерены тебе, уже прошли, как далеко продвинулся ты в своем мире?» Бог глаголет нечто подобное: «Ты прожил сорок шесть лет, где же ты пребываешь?» Услышав, что раввин назвал число прожитых им лет, шеф жандармов положил своему собеседнику руку на плечо и, превозмогая охватившее его волнение, воскликнул: «Браво!» Но сердце его затрепетало».

Основные вопросы гештальт-терапевта: «Что ты чувствуешь? Чего ты хочешь? Что ты делаешь?». Много раз я их произносила в работе с клиентами, но до сих пор они имели для меня лишь технический смысл. Прочитав эту притчу, смысл этих вопросов для меня приобрел другой оттенок, более приземленный, жизненный, что ли. Как часто мы, совершая поступки, попадая в какие-либо ситуации, прячемся в кусты, как Адам, избегая ответственности за то, что сделали, не проживая тех чувств, которые переполняют нас, сдерживаем накопившиеся обиды, стыд, раздражения, унижения…, и с каждым разом мы все больше перестаем жить… «Так таится всякий человек, – пишет М. Бубер, - ибо всякий человек – Адам и оказывается в ситуации Адама. Чтобы уйти от ответственности за прожитую жизнь, человек превращает свое бытие в систему тайников. И в то время как он все дальше и дальше прячется, он все больше запутывается в лабиринте своих тайников».  Вопрос психолога «Ты где?» позволяет клиенту признаться, как и Адаму: «Я спрятался», и это признание, как пишет М. Бубер «призвано взволновать человека, разрушить систему его тайников, показать ему, куда он забрел, пробудить в нем стремление выбраться на волю, и этими словами начинается путь человека».

Использование притчи в процессе терапии помогает лучшему взаимопониманию между терапевтом и клиентом. Эту притчу я обычно рассказываю клиентам в начале нашей с ними работы, как бы показывая пути нашего сотрудничества, прокладывая ключик к взаимопониманию и к пониманию того, что будет происходить в психотерапии. Проще говоря, к чему все эти вопросы: «Что ты чувствуешь?» и «Чего ты хочешь?». Психолог задает эти вопросы совсем не для того, чтобы удовлетворить свое любопытство. Отнюдь – он помогает клиенту осознать свои сдерживаемые чувства, проживать их, и благодаря этому проживанию продолжать дальше жить. Так начинается возвращение человека к жизни, но этот путь достаточно сложный, и у каждого человека это свой, особый путь. И следующая притча «Особый путь» показывает нам это:

«Рабби Бер попросил однажды своего учителя, Люблинского Ясновидца: «Укажите мне один, общий для всех, путь служения Господу!» Цадик ответил: «Невозможно сказать, каким путем надлежит человеку идти. Ибо один путь, ведущий к Богу, - это путь учения, другой – вознесения молитв, третий – поста и четвертый – вкушения пищи. Каждый должен точно определить, к чему влечет его сердце, чтобы затем, отбросив все сомнения, встать на этот путь».

Не секрет, что многие клиенты, приходя к психологу, хотят, чтобы им тут же дали хороший совет, научили, как надо жить, и счастливый клиент уйдет домой. Именно поэтому многие предпочитают ходить к гадалкам, экстрасенсам, магам и т.д., на приеме у которых ничего не нужно делать, а «все как рукой снимет». Но долго ли он будет счастлив? То ли дело «настоящий» психолог, в том числе гештальт-терапевт. Ведь он, «такой нехороший», будет заставлять клиента трудиться, находить свой, присущий только ему, способ преодоления проблем. И этот способ, этот путь будет исключительно его, клиента, и этот путь уникальный. А еще будет настаивать прислушаться, к «чему влечет его сердце», т.е. чего именно хочет сам клиент. Ведь часто наши клиенты забывают о своих желаниях, они живут, как того хочет мама, муж, дети…, как скажет психолог.

Когда ко мне приходят за советом, или когда я хочу сказать клиенту о том, что в его ситуации одними советами не обойтись, а предстоит долгая и трудная работа, я рассказываю одну из моих любимых притч «Шаль»:

«Пришла к равви Израэлю некая женщина и со слезами на глазах рассказала ему, что уже двенадцать лет как замужем, но детей еще не имеет. «Что ты собираешься сделать для этого? – спросил ее маггид. Женщина не знала, что ответить. «Моя мать, - сказал ей маггид, - была уже в летах, но детей не имела. И вот она услышала, что в городе Апте, путешествуя, остановился Баал Шем. Она поспешила к нему на постоялый двор и стала умолять, чтобы он помолился о даровании ей сына. «Что ты собираешься сделать для этого?» - спросил ее цадик. «Мой муж – всего лишь бедный переплетчик, - отвечала моя мать, - но у меня есть одна прекрасная вещь, которую я подарю равви». Быстро, как могла, она последовала домой и взяла свою красивую шаль, «Катеньку», бережно сохраняемую в сундуке. Но когда она вернулась на постоялый двор, то ей сказали, что Баал Шем уже уехал в Мезбиж. Моя мать тут же последовала за ним, а поскольку у нее не было денег, чтобы ехать, она со своей «катенькой» шла в Мезбиж пешком. Баал Шем, приняв от нее шаль, повесил на стену. «Хорошо», - сказал он. И моя мать пошла пешком обратно в Апт. А через год родился я».

Женщина воскликнула: «Я тоже принесу тебе свою прекрасную шаль, чтобы у меня родился сын». «Ничего не выйдет, - сказал маггид. – Ты слышала историю. А моя мать пустилась в путь без всякой истории».

М.Бубер пишет: «Люди в своей сущности различны, и потому невозможно сделать их одинаковыми. У каждого свой собственный путь. Именно в разнообразии людей, в разнообразии их качеств и наклонностей таятся великие возможности рода человеческого. В каждом таится нечто драгоценное, чего нет ни в ком другом. Но что «ценно» в человеке, может открыть только он сам, если он истинно сознает свое сильнейшее чувство, свое главное желание, которое движет самым сокровенным в его душе».

«Изменение происходит тогда, когда человек становится тем, кто он есть, а не тогда, когда он пытается быть тем, кем он не является. Клиент хочет от терапевта, чтобы тот его изменил. Окончательная цель терапии состоит в том, чтобы быть собой и быть способным поддерживать близкий контакт с другими. В этом случае человек научается эффективно справляться с жизненными трудностями и проблемами. Для того чтобы измениться, человек должен полностью отождествиться с тем, что происходит с ним в настоящем. Изменение не возникает в результате принуждения – собственного или других людей. Гештальт-терапевт – это не делатель изменений, его основная стратегия состоит в том, чтобы поощрять пациента быть там, где он есть, и тем, кто он есть» (Булюбаш, стр. 217)

«Долг каждого, - пишет М. Бубер, - знать и не забывать, что он в мире единственен в своем качестве и что еще никогда не появлялось никого подобного ему, ибо если бы уже был подобный ему, то не было бы необходимости в нем самом. Каждый отдельный человек – новое создание в мире, и он должен довести свое своеобразие до совершенства».

Мне очень симпатична маленькая притча, которую М. Бубер тоже приводит в этом разделе: «Рабби Зуся заметил незадолго до своей смерти: «В грядущем мире меня не спросят: «Почему ты не был Моисеем?» Меня спросят: «Почему ты не был Зусей?». Помню, с каким вдохновением я использовала эту притчу в своей работе. Клиентка, молодая женщина 33-х лет, 10 лет замужем за алкоголиком, больна раком молочной железы. Доктор ей говорит срочно рожать ребенка. Она же, придя ко мне, вскользь говорит о своей болезни и о напутствии доктора, постоянно переключаясь на мужа, на то, что его нужно лечить и спасать. Все мои усилия направить ее внимание к самой себе были безнадежными. Наконец я спросила: «Для чего тебе нужно так заботиться о муже и о других и не думать о себе?» Женщина ответила: «Может, мне это зачтется там, на небесах?» Я, честно скажу – искренне обрадовалась – на этот случай у меня припасена в «кармане» притча про Зусю, я ей с большим удовольствием ее рассказываю, и  женщина, улыбнувшись, наконец-то начинает думать про себя. Не могу не удержаться и не похвастаться, что в результате эта женщина развелась с мужем и у нее начала уменьшаться опухоль. Надеюсь, скоро у нее появится ребенок. А изменения начались  с притчи…

Почему вдруг в терапии появляется притча? Мне кажется, и я это отслеживала в своей работе, что притча возникает в голове у терапевта, когда они с клиентом находятся в тупике, натыкаясь на стену, когда клиент демонстрирует терапевту свое повторяющееся поведение, «наступая в очередной раз на свои грабли». В том тупике, в котором, как утверждают гештальт-терапевты, должно что-то родиться. В голове у терапевта рождается образ. Но это не просто образ – это память предков, это путь, по которому прошли очень многие, это мудрость, заложенная в веках и никогда не устаревающая. И, самое важное – это то, что уже прошел, прожил сам терапевт, это и его мудрость тоже.

На первый взгляд кажется, что, рассказывая притчу, терапевт просто интерпретирует поведение клиента. Однако это не просто интерпретация. Терапевт не подсказывает клиенту, что он делает и как нужно ему поступать. Он как бы говорит: «Мне кажется, что это похоже на историю. Смотри, что там происходило. А вдруг это тебе пригодится?»  Терапевт испытывает в этот момент радость, волнение, возбуждение, даже восторг. Это действительно какой-то позитивный момент в терапии. Мы не будем умирать, мы можем продолжать жить. Я пишу «мы», потому что в этот момент терапевт находится не напротив клиента, не советует, не учит жизни.  Он как бы говорит: «Смотри, что у нас есть – замечательная подсказка из глубины веков. И грех ею не воспользоваться».

В этот момент клиент начинает испытывать те же чувства, что и терапевт – радость, волнение, непосредственность, возбуждение, любопытство – чувства, которые присущи ребенку. Ребенку, который учится жить, открывает мир вокруг себя.

Но вернемся опять к нашим притчам. Казалось бы, чего проще – сделай так, как говорится в предыдущей притче – поступай так, как подсказывает тебе твое сердце. Однако очень часто наши клиенты не могут доверять себе, они разучаются отличать свои желания от желаний других, значимых людей. Их голова напичкана интроектами – какими они должны быть, как им нужно поступать, а как нельзя… Именно об этих интроектах, «лоскутках» рассказывает нам притча «Лоскутное одеяло»:

«Один хасид постился от субботы к субботе. Он боролся с жаждой и преодолел все искушения. И в сердце его поселилась гордость.
Но он решил лучше напиться воды, чем дать власть гордыне. Когда же он подошел к ручью, жажда оставила его. Он пошел к дому своего учителя и тот, увидев его, с порога крикнул ему: «Лоскутное одеяло!».

Что означает «лоскутное одеяло»? Совершая те или иные поступки, мы часто сомневаемся, так ли мы поступаем, правильно или неправильно, хорошо или плохо, осудит кто-то нас за это или одобрит? Иудаизм, как и гештальт-терапия, говорит о принятии ответственности за совершенные поступки. Если ты уже что-либо сделал, то прими ответственность за то, что ты сделал. Бывает, что мы ошибаемся в жизни, но, ошибаясь, нужно признать это и продолжать дальше жить, пытаясь исправить ошибки. Такой путь очень похож на правила игры в шашки:  «Первое правило: нельзя делать сразу два хода. Второе: можно ходить только вперед. И третье: если ты пробрался в дамки, можешь ходить, как тебе вздумается». «Дамки» здесь означает внутреннюю целостность, когда мы настолько доверяем себе, что не сомневаемся в том, что сделали. В психологии мы называем это «гармоничная личность». Но как достичь этой гармонии? В гештальт-терапии этот процесс называется интеграцией.

«Гештальт-терапевт уверен в том, что естественное состояние человека – это целостное уникальное бытие, не разделенное на две (или более) противостоящие части (Булюбаш, стр. 217) Интеграция частей приводит к появлению большей терпимости и пониманию себя, созданию большего пространства во взгляде на себя и, в конечном счете – к расширению самоконцепции (Булюбаш, стр. 218) Интеграция – это продолжающаяся эволюция, жизнеутверждающий опыт. В процессе интеграции факторы, которые были противоположны друг другу в сознании, взаимно двигаются друг к другу и связываются в гармоничное целое. Личность испытывает поток жизненной энергии» (Булюбаш, стр.247)

«Любое дело, которое я выполняю, - пишет М. Бубер, - приводит к новому и более высокому единству: любое дело ведет меня, хотя и различными путями, к единству более устойчивому, чем ранее достигнутое. Так, наконец, человек добивается такого состояния, при котором он может положиться на свою душу».

У меня была клиентка, которая не могла выбрать одного из двух «ухажеров», встречаясь одновременно с двумя. Ситуация была для нее мучительная, но неразрешимая. Когда я рассказала ей историю про лоскутное одеяло, клиентка перестала так трагично относится к своей ситуации, начала воспринимать себя с некоторой долей юмора и иронии, появился оптимизм в работе, и мы начали с ней работу с интроектами, которые мешают ей полностью доверять себе.

Притча привносит в сессию эмоциональность, включенность, заинтересованность, а также момент напряженности, риска, неожиданности… Притчам присущи яркость, поэтичность, необычайная занимательность. Но главное – они содержат нечто необычное и непредвиденное. Они помогают клиенту взглянуть на себя и свою проблему как бы со стороны. Привычный ход мыслей и желаний вдруг предстает совсем в другом свете. Притча может стать отправным моментом в работе терапевта и способствовать изменению жизненной позиции и поведения клиента. Однако неправильная дозировка, неискренность и подчеркнутое морализирование со стороны терапевта могут причинить вред.

Со следующей притчей у меня связана личная история. Некоторое время назад мой муж каждый раз, возвращаясь домой с работы, был в очень плохом настроении, доставалось всем – детям, мне, и даже собаке. Это продолжалось в течение какого-то времени, и мне его настроение и поведение очень не нравилось. И я каждый раз говорила мужу: «Прочитай притчу «Начни с себя». Он читал, говорил: «Я ничего не понимаю – причем здесь притча?». Так, наверное, происходило раз пять – я «любезно» давала мужу читать притчу, а он опять в ней ничего не понимал… Наконец я не выдержала и решила «начать с себя». Вот эта притча:

«Однажды несколько прославленных мужей были в гостях у рабби Ицхака. Зашел разговор о слугах. Если слуга хорош, все идет к добру, как мы видим на примере Иосифа, у которого спорилось любое дело. Рабби Ицхак ответил: “Я думал так же, как и Вы, но мой учитель показал мне, что все зависит от хозяина. В юности я хлебнул горя с моей женой – я старался не ссориться с ней, но мне было жаль прислугу, которая много терпела от вздорной женщины. Тогда я поехал к учителю рабби Давиду и спросил его, должен ли я возражать жене. Тот ответил: “Спроси себя самого”. Понадобилось время, чтобы я понял его ответ. Эта притча была обращена ко мне. В ней говорилось о мыслях, словах и действии. Мысли идентифицировались с женой, слова – с детьми, деятельность – со слугами. Кто объединит в себе все три элемента, тот все обратит в добро. Здесь я понял, что означают слова учителя: «Спроси об этом себя».

В этом рассказе затронута одна из глубочайших и труднейших проблем нашей жизни, проблема истинной причины конфликта между людьми. Конфликтные ситуации в жизни являются следствием внутренних конфликтов человека, непринятия в себе и в других каких-либо качеств.

Клиенты часто жалуются психотерапевту на своих близких, родных, сотрудников, пытаются их переделать, особенно своих мужей, жен, детей, хотят, чтобы терапевт помог им в этом. И удивляются, слыша от психотерапевта; «А Вы позволяете себе быть таким? (злым, легкомысленным, рассеянным и др.)» Ведь, запрещая себе быть разными, мы и другим запрещаем такими быть. В притче муж не позволял себе ругаться и поэтому не выносил это качество в своей жене. Когда-то я, придя к психологу, пожаловалась на свою дочь – что же она все время орет, визжит, устраивает истерики? На что психолог мне сказала: «Может, она кричит вместо Вас?» Этот вопрос поставил меня в тупик – как я могу? – я же приличная женщина, тихая, спокойная, мухи не обижу… С этого началась работа, какой я себе позволяю и не позволяю быть… В гештальт-терапии это называется работа с присвоением проекций.

«Гештальт-терапия помогает нам расширить и увеличить наше осознавание, привлекая потерянные и избегаемые части опыта» (Булюбаш, стр. 61)  «Присвоение проекции помогает расширить осознавание динамических отношений между внешним опытом и внутренней реальностью» (Булюбаш, стр.262)

«Архимедова точка, - пишет М. Бубер, - опираясь на которую я, не сходя с места, могу привести в движение мир, это преобразование самого себя. Если же вместо этого я установлю две архимедовы точки, одну в своей душе, а другую в душе своего ближнего, находящегося в конфликте со мной, исчезнет та единственная точка опоры, благодаря которой возможно свершение. Рабби Бунем учил: «Наши мудрецы говорят: «Ищи мира в своей душе на том месте, где ты стоишь». Мира нигде не обретешь, кроме как в себе самом»

Здесь я хочу отметить, как важно использовать притчу в подходящий момент. Об этом говорит и О. Немиринский, что притча вызывает желаемый эффект («мини-кактарсис»), только если она рассказана вовремя. Что значит вовремя? Если притча появляется вместо предъявления злости или раздражения терапевта на клиента, то в этом случае клиент может не понять – причем здесь притча, как в моем случае с мужем, когда я, вместо того, чтобы сказать мужу о своем раздражении, предлагала ему прочитать притчу. Притча, как и образ, возникает в момент созвучности, эмпатии с чувствами и переживаниями клиента, похожий на момент прикосновения, созвучности с искусством.

Совсем недавно у меня была клиентка, которая выгнала мужа, которого она так и не смогла переделать, но все равно она  не  успокаивалась. Она только и твердила о том, какой у нее такой-сякой муж, и как она от этого страдает. Несколько сессий мы никуда не смогли двинуться, так как была страшная «зацикленность» дамы на своем бывшем муже. Я решила прочитать ей притчу «Начни с себя». Я даже не успела ее закончить, как клиентка сказала, что она поняла, что к чему, и начала наконец-то говорить о себе. «Я как овощ», - начала клиентка. – «Какой овощ?» - «Не совсем овощ, скорее фрукт, экзотический…» С этой метафоры началась очень живая работа с присвоением проекций.

Использование в психотерапии притч и историй способствует приобщению к процессу психотерапии интуиции и фантазии клиента. У клиента часто доминирует лишь рациональное мышление, и поэтому трудно подключить его к фантазированию, придумыванию метафор. А рассказывание притч как бы прокладывает путь к интуиции и фантазии клиента, расширяет его осознавание. Притчи пробуждают у клиента творческое начало, вызывают изумление и радость, открывают окно в мир фантазий, образного мышления, вхождения в роль, что часто бывает очень важно в процессе гештальт-терапии.

Самое важное, на мой взгляд, что у клиента создается впечатление, что он сам начинает изменять свою жизнь. Почему мне нравится использовать именно притчи? В притчах есть побуждение к активности, к действию. А ведь активность является одним из принципов гештальт-терапии.. .

«Гештальтист не хочет догадываться о чем-то в отношении своего клиента и, соответственно, интерпретировать то, что тот говорит или делает. Он будет вместе с клиентом каждый раз искать и открывать новое. Работая над расширением зоны осознания клиента и «веря в мудрость организма», гештальт-терапевт и гештальт-консультант будут всячески побуждать самого клиента принимать ответственность и делать собственные выборы. Метафорически говоря, гештальтисты помогают поставить паруса и научиться ловить попутный ветер, но вести корабль клиенту предстоит самому. Гештальтисты не тянут корабль на буксире и не толкают в корму, но сопровождают его на пути следования.» (Лебедева, Иванова, стр 51) Использование притчи терапевтом является больше сопровождением, нежели интерпретацией. Притча – это «паруса», а корабль вести все равно клиенту…

«Гештальт-терапевты отличаются от аналитически ориентированных терапевтов тем, что избегают интерпретаций переноса (как метода работы), предлагая клиенту аутентичные диалогические отношения. Конечно, любой терапевт интерпретирует и делает выводы на основе своих наблюдений. Однако в гештальт-терапии эти выводы ценны не сами по себе, а как основа для экспериментального исследования непосредственного переживания клиента» (Булюбаш стр 350-351)
Именно использование притчи в работе дают нам возможность продвинуться дальше в работе с клиентом, возможность найти  путь к решению проблемы, не прерывая при этом непосредственных переживаний клиента.

Преимущества использования притчи (анекдота, образной аналогии) по сравнению с рациональной интерпретацией описывает О. Немиринский в своей работе «Личностный рост в терапевтической группе»: «Терапевтическое значение использования притчи… вербализует переживание… и, в то же время удерживает переживание на эмоционально-образном уровне, то есть оставляет его открытым, подвижным». Еще одно важное преимущество использования притчи заключается в том, что оно встречает меньшее сопротивление у клиента, нежели рациональная интерпретация. Это обусловлено тем, что в притче речь идет не о клиенте с его проблемой, а только о персонаже истории, часто имеющей комический характер. Благодаря ситуативной модели какой-либо истории можно в щадящей форме сказать клиенту то, на что он реагировал бы агрессивно, если бы это было сказано в виде рациональной интерпретации. «История становится как бы фильтром, превращается для клиента в щит, позволяющий по крайней мере на некоторое время освободиться от своих защитных механизмов» (Пезешкиан)
Следующая притча призывает нас отказаться от нашего «любимейшего» занятия – пострадать:

«На другой день после свадьбы, когда рабби Хайм женил своего сына на дочери рабби Элиэзера, отец жениха посетил отца новобрачной и сказал ему: «Мы породнились, и я должен Вам сказать, что хоть у меня седые волосы в голове и бороде, я все еще не искупил своего греха!» - «Ах, - отвечал ему рабби Элиэзер, - Вы помышляете только о себе. Забудьте о себе и думайте о мире».
Такое «удовольствие» получаешь от страданий – ничего не делаешь, а мир вокруг тебя вертится. Конечно, можно перестараться и не заметить, что любимое «болото», в котором так сладко страдать, уже нехорошо пахнет, а жизнь проходит стороной, но выбираться из болота все трудней и трудней. Конечно, переживать и горевать нужно, но при этом не уходить от жизни, видеть, что вокруг тебя люди, которые могут помочь, посочувствовать, что жизнь продолжается и дана она человеку не только для страданий, но и радости.
Вообще, я глубоко убеждена, что человек изначально рождается, не умея страдать, это мы потом учимся этому, таким образом манипулируя окружающими. В учебнике по гештальт-терапии описан случай, когда женщина долго ходит на терапию, прорабатывая свои несложившиеся отношения с мамой, которая не давала ей нежности и тепла, в это же время без тепла и нежности супруги и мамы остаются муж этой женщины и ее дети… На группе личностного роста молодая женщина вот уже полтора года страдает из-за разрыва с мужчиной. При этом она совершенно не замечает, что вокруг нее много других свободных мужчин, но пока она страдает, их становится все меньше… Таких историй очень много, любой человек может «похвастаться» своими страданиями, и, конечно, страдать гораздо легче, чем начать опять что-то делать, начать радоваться жизни.

Мне интересно было, как тот же иудаизм помогает людям, которые находятся в депрессии. И единственное, что я нашла в ответ – это то, что депрессия в иудаизме считается самым большим грехом. То есть иудаизм просто запрещает находиться в депрессии. Когда я на летнем интенсиве на своей лекции рассказала об этом, некоторых участников это очень зацепило. Они подходили ко мне и благодарили именно за это высказывание о запрете на депрессию.

«Начать с себя, но не ограничиваться собой, отталкиваться от себя, но не замыкаться в себе, познавать себя, но не копаться в собственных переживаниях» «Чего ждешь ты? Копайся в грязи так, копайся в грязи эдак, грязь всегда останется грязью. Согрешил – не согрешил, какую пользу могут извлечь из этих сомнений небеса? Вместо того, чтобы заниматься подобными размышлениями, я могу нанизывать жемчужины добрых дел на радость небесам. Ты поступил дурно? Уравновесь злой поступок добрым деянием».

Эту притчу я очень часто использую в своей работе. Вроде бы клиенты идут на психотерапию, чтобы что-то изменить в своей жизни. Но на деле часто получается совсем не так. Кажется, вот – на этой сессии наконец-то что-то сдвинулось с места, клиентка почувствовала хоть на мгновение себя счастливой. Ну запомни же это мгновение, постарайся стремиться к такому состоянию – но нет – опять на следующей сессии – то же самое, как будто ничего не произошло, опять страдания, опять «болото». Конечно, обучаясь в программе по системной семейной терапии, понимаешь, как трудно пойти против системы, что-то изменить в жизни не только своей, но и семьи, понимаешь, что такое состояние клиента зачем-то нужно, какую-то стабильность в системе оно поддерживает. И иногда просто признаешь свое бессилие как-либо помочь клиенту. Эта притча – как еще один рывок вылезти из болота, оглянуться вокруг, начать продолжать жить, а не умирать.

Терапевт часто в своей работе предлагает клиенту взглянуть на свою проблему с другой стороны. И часто то, что кажется клиенту ужасным и кошмарным, вдруг представляется совсем по-другому.

Еще одна притча «Рядом с тобой», на мой взгляд, разносторонне описывает процесс гештальт-терапии:

«После многих лет тяжелой нужды, не поколебавших его любви к Богу, Айзик видит сон, в котором ему сказано идти в Прагу и искать под королевским мостом клад. И когда этот сон повторился трижды, Айзик собрался и отправился в Прагу. Но на мосту денно и мощно стояла стража, и он никак не мог приступить к задуманному. Он приходил каждый день и кружил вокруг до вечера. Начальник стражи, обративший на него внимание, как-то спросил Айзика, ищет ли он здесь чего-либо или быть может ждет кого. Айзик рассказал, какой сон привел его на чужбину. Начальник засмеялся: «И ты, бедняга, истоптал свои башмаки из-за какого-то сна? Да кто верит снам? Я тогда тоже должен немедленно отправляться в дорогу, так как мне приказано во сне направиться в Краков и отыскать там какого-то еврея Айзика. У него в комнате под печью будто бы закопаны сокровища. Как же я найду в чужой стране дом какого-то Айзика? Что же мне в той стране, где половину евреев зовут Айзик, а другую Екель, во всех домах копать?» И он опять рассмеялся. Айзик поклонился ему, вернулся домой, раскопал клад, и на эти деньги построил маленький дом, который назвал синагогой раба Айзика, сына раба Екеля»

В этой притче для меня очень много разных сторон – это и доверие себе, своей интуиции, знакам, которые вокруг нас (важность фона в гештальт-терапии), это понимание того, что эти знаки нужны нам для того, чтобы двигаться вперед, а не оставаться на месте, что путь этот непростой, сложный, трудный, рискованный (как сама терапия), но в конце, если ты рискнул отправиться в это «путешествие», то тебя ждет «клад» - это твой раскрывшийся потенциал, расцветшие грани твоей личности, это радость от жизни. И опять это не повод, чтобы остановиться, наоборот, это повод жить (именно поэтому Айзик строит синагогу). Эта притча призвана поддержать как наших клиентов, так и всех тех, кто, несмотря на трудности нашей жизни, продолжают жить и радоваться жизни.
«Большинство из нас лишь в редкие мгновения в полной мере осознает тот факт, что нам не суждено изведать исполненного бытия, что наша жизнь не причастна истинному исполнению бытия, что она проходит как бы мимо него. Мы всегда ощущаем этот недостаток и так или иначе пытаемся где-то отыскать то, чего нам не достает. Где-нибудь, в какой-нибудь провинции земли или духа, только не там, где мы обитаем, куда мы помещены, - но в действительности там и только там, - можно найти этот клад. Лишь в одном-единственном месте на земле можно найти великий клад, который называется исполнением бытия. И отыскать этот клад можно лишь на том месте, где ты стоишь»

У меня возникал вопрос: Почему хасиды  - очень веселые люди? Неужели потому, что они пьют, поют песни и танцуют? Оказывается, не только поэтому. А еще потому, что они считают, что каждое мгновение даруется человеку Богом именно для него, для раскрытия его внутреннего потенциала, его способностей, что именно он может пережить то, что дает для него Бог, пусть это будут даже какие-то тяжелые испытания. Отсюда радость, удивление и благодарение Богу.  Главный принцип гештальт-терапии – «здесь и сейчас», то есть это подход, ориентированный на настоящее, так как терапевтические отношения существуют только в настоящем. Знаменитое высказывание Кьеркегора гласит: «Жизнь – это не проблема, которая решается, а реальность, которая испытывается». То, что испытывается, всегда находится в настоящем. Гештальт-терапия учит жить в настоящем, чувствовать, переживать, думать, желать, ценить каждое мгновение, данное нам в жизни.

«Я в наибольшей степени чувствую себя живым, когда открыт всему многообразию моей внутренней жизни – желаниям, эмоциям, потоку мыслей, телесным ощущениям, взаимоотношениям, рассудку, предвидению, заботе о других, ценностям и всему остальному внутри меня. Я в наибольшей степени жив, когда могу позволить себе пережить, действительно реализовать все это многообразие и даже по-настоящему почувствовать и выразить свою целостность» (Бьюдженталь, стр. 25)

Хочу отметить, что чтение хасидских притч – очень увлекательное занятие. В каждой притче можно открыть что-то новое для себя, притчи заставляют задуматься о себе, о своей жизни и, главное, они побуждают нас не оставаться на одном месте, не удовлетворяться тем, что есть, а все время жить и радоваться жизни.

Мне притчи помогают с оптимизмом относиться к различным жизненным ситуациям. Так, например, в одно время у меня совсем не было клиентов. И, конечно, именно в это время мне попадается на глаза вот эта притча:

«Равви Ацриэль Гурвиц спросил Ясновидца: «Как получилось, что вокруг тебя собралась такая толпа? Я гораздо ученей тебя, а ко мне никто не приходит». Цадик ответил: «И я удивляюсь, что так много людей приходят ко мне, ничтожному человеку, чтобы послушать из моих уст слово Божье, а к тебе, чья ученость превосходит высочайшие горы, они не идут. Возможно, причина вот в чём: они приходят ко мне, потому что я всё время удивляюсь, что они ко мне приходят, а к тебе не приходят, потому что ты всё время удивляешься, что они к тебе не приходят»

Или вот эта красивая притча помогла мне справиться с волнением и прочитать свою первую лекцию на летнем интенсиве:
«Когда к равви Залману первый раз приехали хасидим, он, взглянув на них в окно, увидел толпу людей, испугался и сказал: «Чего они хотят от меня? Зачем пришли ко мне? Что нашли во мне?» Жена ответила: «Успокойся. Им нужен не ты; просто они хотят послушать твои рассказы о святом маггиде, под сенью которого ты пребывал». «Если так, хорошо, - сказал равви успокоившись. – Я расскажу им, непременно расскажу». Но как только он начал говорить, то не мог удержаться и от собственных поучений».

Некоторое время назад, когда я работала в еврейском центре «Мазаль-тов», я вела терапевтическую группу, работа которой начиналась с чтения притчи. Участники группы откликались на содержание притчи своими историями, эмоциональными откликами. Даже те участники, к которым зачастую трудно достучаться, очень живо реагировали. Так начиналась работа в группе. На последней конференции в Днепропетровске я провела мастерскую «Рядом с тобой», которая помогла некоторым участникам группы не оставаться в страданиях, а сделать выбор в своей жизни, который в данное время позволяет им находиться в комфортном состоянии. Я собираюсь и дальше продолжать работать в гештальт-терапии, активно используя хасидские притчи.

Свою работу хочу закончить строками, взятыми из предисловия к книге И. Булюбаш «Руководство по гештальт-терапии», написанного Владимиром Филипенко:

«Гештальт-терапия – это не набор техник, набивших оскомину слов «здесь и сейчас», «горячий стул», «побудь с этим», «что ты чувствуешь». Это процесс жизни во всем ее многообразии, где основной вопрос «не что первично – дух или материя», а что клиент и я выбираем в каждый миг – «жить и развиваться или сохранять, копить и умирать». Именно этот выбор в нашей сумасбродной эпохе является основным философским вопросом. Гештальт – это практическая философия жизни. И поэтому для нас особенно важны слова М. Парлетта: «Если мы выбираем работать в гештальте, этот подход пронизывает всю нашу жизнь и отношения. Способ нашей жизни не может быть искусственно отделен от способа, с помощью которого мы работаем…И когда это поле прояснено, число незавершенных дел минимально, имеется хорошая самоподдержка и удовольствие от того, как мы живем, возрастает наша способность к творчеству во взаимодействиях, и профессиональных, и личных». Г. Йонтеф считает, что подобная фундаментальная феноменологическая позиция пропитывает обычную жизнь гештальт-терапевта и является его способом бытия-в-мире. Гештальт-терапевт работает собой» (Булюбаш, стр.11) Пусть хасидские притчи помогут вам в этом, как помогли и помогают мне в работе и в жизни!

(Статья написана в 2007г.)

Литература.

1. М. Бубер. Избранные произведения / Под ред. Н. Прата. - Б-ка Алия, 1989. - стр. 75 - 100.
2. М. Бубер. Хасидские предания. Первые наставники: Перевод / Под ред. П. С. Гуревича и С. Я. Левит. - М.: Республика. 1997.
3. И. Булюбаш. Руководство по гештальт-терапии. - М.: Изд-во Института Психотерапии. 2004.
4. Н. Лебедева, Е. Иванова. Путешествие в гештальт. - С-Пб.: Речь. 2005.
5. Д. Бьюдженталь. Наука быть живым. - М.: Класс. 2007.
6. О.В. Немиринский. Личностный рост в терапевтической группе. - М.: Смысл. 1999.
7. Носсрат Пезешкиан. Торговец и попугай. Восточные истории и психотерапия. - М.: Прогресс. 2005.

 

к перечню